На ежегодном собрании Американского общества медицинской онкологии (American Society of Clinical Oncology (ASCO)), онколог MSK Марк Робсон (Mark Robson) рассказал о работе своей команды по оценке риска развития рака молочной железы у женщин с патогенными вариантами зародышевой линии CHEK2. Команда ввела дополнительную оценку риска полигенных признаков (PRS) и данных личного или семейного анамнеза.
Мутация в гене давно идентифицирована учеными как повышающая риск развития рака молочной железы, говорит эксперт по онкогенетике медико-генетической лаборатории «Эвоген», врач-генетик ГК «Мать и дитя».
«Связь носительства герминальных мутаций в гене CHEK2 с повышенным риском развития рака молочной железы установлена не одно десятилетие назад. Это важно, поскольку проведение анализа мутаций гена CHEK2 вместе с BRCA1/2 рекомендовано при подозрении на наследственный рак молочной железы, а также здоровым женщинам при отягощенном семейном анамнезе».
По словам Робсона, наличие патогенных мутаций CHEK2 сочетается с умеренным риском развития рака молочной железы — в диапазоне от 23 до 28 % пожизненного риска возникновения, хотя этот риск, по-видимому, повышается или понижается в зависимости от более широкого спектра генетических факторов риска, семейного анамнеза и определенных воздействий окружающей среды.
Робсон и его коллеги использовали так называемую модель Тайрера-Кузика (Tyrer-Cuzick), которая позволяет охватить важные генетические, личные и семейные данные, а также использовать информацию из 86 анализов точечного нуклеотидного полиморфизма (SNPs), которые составляют оценки риска Мириад Генетикс (Myriad's riskScore). Это подтвержденный испытаниями тест, основанный на вариантах с низкой пенетрантностью, который способен изменить степень риска развития рака молочной железы.
«Цель работы заключается в том, чтобы разработать комплексную модель прогнозирования риска для более точной его оценки, включив как оценку полигенного риска 86 SNP, так и модель Тайрера-Кузика для женщин, которые несут эти редкие варианты», − поясняет Робсон.
Начав работу с изучения данных о 355 429 женщинах европейского происхождения, которым было проведено мультигенное тестирование на риск наследственного рака, команда сосредоточилась на участницах, несущих патогенные изменения в CHEK2. Хотя средний возраст был одинаковым у женщин с патогенными вариантами CHEK2 или без них, Робсон отметил, что женщины с мутациями CHEK2 были более подвержены раку молочной железы, а также с большей вероятностью имели несколько ближайших родственников с этим заболеванием.
Например, среди 4 286 женщин с патогенными вариантами CHEK2 у 1583 (37 %) был диагностирован рак молочной железы. В группе из 351 143 женщин, у которых не было мутаций в генах CHEK2 или других генах, связанных с этим заболеванием, рак молочной железы был диагностирован у 83 257 человек (24 %).
Когда ученые более внимательно изучили причины, которые могут повлиять на модели действия факторов риска, связанные с CHEK2, включая конкретный патогенный вариант, они обнаружили, что как патогенные варианты CHEK2, так и связанные с раком молочной железы PRS, как правило, совпадают с семейным анамнезом рака молочной железы.
По словам Робсона, это побудило ученых разработать стратегию оценки рисков, которая учитывала бы модель шкалы рисков (riskScore) и модель Тайрера-Кузика без «двойной работы».
Команда применила этот комбинированный метод оценки риска к данным еще 459 женщин с патогенными вариантами CHEK2, четверть которых можно отнести к группе низкого риска для развития рака молочной железы, при этом оставшийся пожизненный риск заболевания составляет менее 20 %. Почти 64% из них имели умеренный риск развития рака молочной железы, в то время как остальные 12% относились к группе высокого риска. Эта группа имела пожизненный риск развития рака молочной железы более 50%.
Робсон предупреждает, что результаты до сих пор основаны только на наблюдениях за женщинами, которые уже были направлены на тестирование наследственного рака, и отметил, что необходимо провести дополнительную работу для понимания полигенного риска рака молочной железы у женщин неевропейского происхождения, а также других факторов риска, еще не отраженных в данных.
Несмотря на это, Робсон и его коллеги пришли к выводу, что комплексная оценка риска может служить основой для индивидуального принятия решений и может привести к совершенствованию скрининговых и профилактических стратегий для женщин-носительниц патогенных вариантов CHEK2.
«При выявлении патогенной (связанной с высоким риском) мутации женщине рекомендованы профилактические и скрининговые мероприятия. В США и некоторых странах Европы возможна профилактическая мастэктомия — удаление молочных желёз до развития в них заболевания. В России на данный момент такая операция невозможна в рамках профилактических мероприятий. Возможно принятие решения об удалении контралатеральной (второй) молочной железы при развитии опухоли в одной молочной железе. Результаты исследования, представленные в статье, ориентированы прежде всего на западный опыт: расширение объёма генетического исследования при носительстве мутации в гене CHEK2 позволит принять более обоснованное решение о целесообразности проведения профилактической мастэктомии в зависимости от рассчитанного индивидуального риска развития рака молочной железы. Для носителей мутаций CHEK2 в России скрининговые мероприятия в настоящее время заключаются в ежегодном обследовании», — комментирует результаты исследования Мария Макарова.
Напомним, ранее Genetics-info писал о 32 участках в геноме человека, в которых вариации ДНК, по-видимому, изменяют риск развития рака молочной железы.
